Для оконописца Александра Тихомирова нет места дороже, чем его мастерская.
Религиозные сюжеты, выполненные темперой на старых ставнях, в буквальном смысле покорили мир — «оконописные» иконы Александра Тихомирова находятся в музеях и частных коллекциях в Австрии, Корее, на Кипре, в Китае, Польше, Финляндии, Чехии, Японии и США. Работы есть у многих известных людей, а художник живет себе в Благовещенске и считает, что лучшего места, чем его мастерская, на свете нет.
Оконопись есть даже у Путина
— Александр Евгеньевич, ваши работы получили высокую оценку многих известных людей. Даже у Владимира Путина есть ваши работы…
— У Путина есть, и даже не одна, и у патриарха Алексия, царствие ему небесное. И у многих великих людей. Именно это и греет. Уровень понимания, правильно ли то, чем занимаешься, зависит от того, кто вас одобряет. Если вас одобряют люди, которых вы, мягко говоря, не уважаете, от этого мало тепла, а если люди, на которых вы всегда смотрите снизу вверх, это приятно. Мне приятно, что творчество, рожденное на амурской земле, в Благовещенске, находит такую высокую оценку. Для меня главное — прославить Всевышнего и Отечество.
— В интернете вас называют новым Андреем Рублевым. Как вы к этому относитесь?
— У любой медали две стороны. С точки зрения этики — это завышенная оценка. С точки зрения собственного эго — это приятно. Но я понимаю, что классиками становятся после смерти. Должно пройти время, чтобы было оценено, не пена ли это. Говорят — и пусть, запретить нельзя, но соглашаться с тем, что я — новый Рублев, никогда не буду.
— Оконописи уже более 20 лет, время показало, что это направление в искусстве состоялось, что оно востребовано. А какие-то последователи, ученики у вас появились?
— У меня есть соратник, резчик по дереву Алексей Сидоров. Ряд моментов, которые я нашел в оконописи, он привнес в свои работы. Я считаю, что много последователей не может быть — это не детская художественная школа, не институт. Оконопись — это угол зрения, религиозно-философский наклон канонических моментов.
— А подражатели или те, кто ворует ваши идеи, есть?
— Если бы эксплуатировали направление, в этом не было бы ничего плохого. Для того и изобретается велосипед, чтоб на нем ездили. Единственное, что считается воровством, — если человек пишет и подписывается моим именем. Такого нет. На досках пишут, но совсем другие сюжеты или пейзажи. Сама концепция оконописи — выявить лик Создателя в созданном им материале. Если прибегнуть к метафоре — вот вы знаете, что такое ангел-хранитель? Кто обладает интуицией, они ангела ощущают, это то, что нет-нет да выведет к правильному решению. Но ангела-хранителя можно визуализировать, и сама структура дерева помогает мне в этом. Передать невозможно, но попытаться, подтолкнуть наше зрение, чтобы в земном ощутить божественное начало — можно.
В Китае выставки чаще
— Перед тем как начать работу, вы как-то настраиваетесь, может быть, читаете молитвы?
— У меня есть одна молитва — «Отче наш», и думаю о том, что я люблю на этой земле. Я начинаю улыбаться, думаю о жене, детях, друзьях. Очень помогают настроиться песни Олега Митяева, мне кажется, что это самый добрый человек, это философ с потрясающим принятием жизни и любовью ко всему миру.
— Дерево чувствует энергетику, в одном доме покой и лад, в другом — ругаются. Когда вы берете новую ставню, вы чувствуете эту энергетику?
— Дерево в своей основе инертно. Поглощая отрицательную энергию, оно не заряжается со знаком минус. Это не камень, который может нести злую энергию вплоть до порчи целых родов. Дерево в этом плане удивительно — в нем есть тепло, а негатива нет.
— У вас в Китае или в России выставки чаще?
— В Китае даже чаще. Там есть музей русского искусства Лю Минсю, где я — почетный директор. В Пекине сейчас строят самый грандиозный музей современного искусства. Лю Минсю через два года собирается открывать новый музей в Харбине и галерею в Пекине. Параллельно нас то в Тяньцзинь, то в Шэньян приглашают. В Китай выехать легче, чем в другие страны.
— Будду нарисовать вам в Китае не предлагали?
— В Китае — нет, мне это предлагали местные буддисты, но я сказал, что веру не меняю. Я понимаю, что религии — это разные взгляды на один и тот же предмет. Мы по-разному воспринимаем Бога, но Бог в своем объеме более мощен, чем мы можем предположить.
— Ваши выставки в Китае — это своего рода проповедь?
— С одной стороны, проповедь, а с другой — та тонкая энергия, которая передалась доске, издает вибрации и настраивает людей на позитив, и китайцы это хорошо воспринимают. Не случайно несколько лет назад я получил Гран-при на китайском международном аукционе в Пекине, а в Харбине меня сделали «посланником солнца». Первый секретарь компартии Харбина как-то сказал мне: «Я китаец, коммунист, в Бога не верю, но люблю твои работы. Они висят передо мной, когда я бегу на тренажере, когда я отдыхаю дома. И странное дело, они меня заставляют делать добрые вещи». Это для меня самый большой комплимент.
Доски-молчуны умеют удивлять
— Вы только в жанре оконописи работаете?
— Сегодня — да. Были с женой в Новгороде, там столько храмов, такая красота. Думаю — вернусь домой, сяду и напишу пейзаж. Приехал — написал «Благовещение». Я очень люблю и натюрморты, и пейзажи, но оконопись стала смыслом жизни, и все остальное отошло на второй план.
— Сколько работ вы пишете в месяц?
— Примерно по 30 работ. Я заготавливаю сразу штук 10 досок. Начинаю с тех, где мне сразу ясно, что там будет. Доски — как люди, бывают говорливые, сразу о себе все рассказывают. А есть доска-молчун, она может год простоять. Больше люблю говорливые доски. Но иногда из молчунов неожиданно интересные работы получаются. Она молчит-молчит, но как выдаст! Нужно только найти правильный угол зрения.
— Вам крупное полотно не хочется написать? На двери, например?
— Поскольку я монументалист, я много работал с крупными объектами, и как-то подустал. Вот мозаика на здании ИПК «Приамурье», которую вы каждый день видите, — одна из моих работ. Но как-то однажды я зашел в столичный музей и увидел работу одного из французских художников. Она совсем небольшая, а все сказано. Всегда изумлялся, когда видел работы классиков — небольшие по размеру, хотя по репродукциям они представлялись огромными. Понятия наполненности и размера не совпадают. Я могу в небольшом размере сказать обо всем, что люблю и что является частью моего мировосприятия.
«Где гений родился, там и столица»
— У нас люди творческие здесь поживут, а потом уезжают в Москву или Питер. У вас нет желания перебраться в центр?
— Меня куда только не звали: и в Москву, и за рубеж. Вообще, дороже места, чем моя мастерская в Благовещенске, у меня нет. Что такое ностальгия, я знаю. Как-то я жил три недели в Берлине и чуть не умер от того, что у меня нет мастерской и я не могу рисовать. Коврижки для меня не имеют смысла. Все, что у меня есть — семья, друзья, мои доски, мастерская, — это самое дорогое — все здесь.
— А мир посмотреть?
— Мне говорили, вот ты уезжаешь из Москвы — здесь музеи, театры. А я в них бываю чаще, чем друзья-москвичи. Я туда приезжаю — у меня культурная программа. Половина актеров, побывавших на «Амурской осени», — мои друзья. Я приезжаю в Москву, и они приходят на мои выставки, а мои друзья-москвичи не понимают, как это может быть. Борис Хмельницкий, когда открывал выставку, вообще заявил: «Где родился гений, там и столица!» Дело не в том, где жить, а в том, где могут раскрыться твои способности.
— У вас есть увлечения?
— Рыбалка. Это возможность окунуться в природу, почувствовать себя добытчиком. В рыбалке я везучий, а любимое место — Талакан. И еще гитара. Я очень люблю гитару, играю и пою. У меня много песен на стихи Есенина и Тютчева. Пою для узкого круга, для близких людей.
На выставке в Новгороде спел Бедрос Киркоров
Недавно у Александра Тихомирова открылась выставка в Великом Новгороде, организовать которую помог Бедрос Киркоров.
— В прошлом году в Благовещенске открылся филиал Союза армян России, и почетным гостем был приглашен Бедрос Киркоров, поскольку он является болгарским армянином, — рассказывает Александр Тихомиров. — А у меня как раз проходила юбилейная выставка в музее. Бедрос побывал на выставке, и для него это оказалось откровением, и он сказал, что эту выставку должны обязательно увидеть новгородцы. По благословению митрополита Новгородского и Старорусского и состоялась эта выставка. На ней представлены не только мои работы, но и моих московских друзей-художников из товарищества «Благодарение». Бедрос 11 часов ехал от Москвы до Новгорода, пробки были огромные, но он открыл выставку и спел на ней «Гори, свеча», он редко поет эту духовно-интимную вещь — только в кругу друзей.
Источник: Газета "Амурская правда", №142(27451), 8 августа 2012 г.